Это чувство всегда настигает так внезапно… Когда ждешь его с нетерпением, с умилением, настраиваешься на него, ожидаешь чего-то - оно не приходит или приходит редко и совсем не так, как хотелось бы. Я могу даже предположить почему - чтобы не искушать христианские души, чтобы они находились всегда в ожидании, «непрестанно молитесь», - не об этом ли говорил апостол Павел?
Кого-то оно настигает в посталкогольном угаре, пронзаясь сквозь затуманенный разум, пугая изображением креста с распятым на нем Спасителем и словами:
-Ты меня опять распинаешь.
И такой момент истины не дает больше прикладываться к рюмке и жизнь последующая посвящается только Ему, делая резкий поворот от алкоголя и постоянных столкновений с милицией до светлого служения совсем иным идеалам.
Кому-то, ищущему любовь земную, является в больничной палате сквозь жалость к самой себе и даря свою, бесконечную Любовь.
- Я тебя люблю. Тебе Моей любви мало?
Мне было лет четырнадцать, наверное. Кто не помнит этот возраст? Возраст Джульетты, пора первой влюбленности, время ожидания чуда, настроенности какой-то восторженной и готовности к прекрасному.
Я возвращалась домой из гостей. Был такой час, когда ночь еще не наступила, но и день уже ушел. Теплый летний вечер. Он только-только пытался вступить в свои права. Небо над станицей расцвечено предзакатными красками, ветер как всегда на открытом месте сильный, но теплый. Это час наблюдения за серебристыми облаками.
Мне всегда казалось, что в такое время людям приоткрывается краешек таинственного Царства Божьего. Вот такое уж свойство у них. Перламутровые, переливающиеся, несущие какое-то неземное свечение. Если прислушаться, настроить свою душу на необходимую волну, то можно услышать неземные мелодии, звучание ветра на их струнах, лаская слух, дарит Божественную музыку.
Я ни о чем не думала. Совсем. Просто шла. И в какой-то момент ощутила подъем в душе. Что-то переполняло меня. Мне хотелось раскрыть руки и почему-то обязательно ладонями вверх, словно принимая подарок Небес свыше. Было такое ощущение, что меня окатила волна благодати Божьей. Переполненность её была настолько звенящей, что казалось, поёт от восторга каждая клеточка тела. Легкий озноб радости присутствия Его был такой, что вряд ли в мире найдется слово, чтобы его описать. Я потеряла телесные ощущения, "летела", не чувствуя под ногами земли, в этом вихре теплого ветра и всепоглощающей любви Всевышнего...
Светлана Поталова,
Россия
Буду очень признательна за конструктивную критику. На оскорбления не отвечаю. Не переживайте, обидеть меня очень трудно. В пустую словесную перепалку не вступаю.
Злословие, сарказм, колкости в адрес друг друга буду удалять.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Реальность - Андрей Скворцов Я специально не уточняю в самом начале кто именно "он", жил. Лес жил своей внутренней жизнью под кистью и в воображении мастера. И мастер жил каждой травинкой, и тёплым лучом своего мира. Их жизнь была в единстве и гармонии. Это просто была ЖИЗНЬ. Ни та, ни эта, просто жизнь в некой иной для нас реальности. Эта жизнь была за тонкой гранью воображения художника, и, пока он находился внутри, она была реальна и осязаема. Даже мы, читая описание леса, если имеем достаточно воображения и эмоциональности можем проникнуть на мгновение за эту грань.
История в своём завершении забывает об этой жизни. Её будто и не было. Она испарилась под взглядом оценщика картин и превратилась в работу. Мастер не мог возвратиться не к работе, - он не мог вернуть прежнее присутствие жизни. Смерть произвёл СУД. Мастер превратился в оценщика подобно тому, как жизнь и гармония с Богом были нарушены в Эдеме посредством суда. Адам и Ева действительно умерли в тот самый день, когда "открылись глаза их". Непослушание не было причиной грехопадения. Суд стал причиной непослушания.
И ещё одна грань того же. В этой истории описывается надмение. Надмение не как характеристика, а как глагол. Как выход из единства и гармонии, и постановка себя над и вне оцениваемого объекта. Надмение и суд есть сущность грехопадения!
